В первые месяцы Великой Отечественной войны на Кубань стали прибывать многочисленные эшелоны с беженцами. Среди них было немало людей еврейской национальности из Каунаса, Кишинёва, Бендер, Тирасполя, Одессы, а позже из Киева и Ленинграда. Наши земляки добровольно размещали у себя целые семьи, делились с ними своими скромными запасами продовольствия и предметами первой необходимости.

В августе 1942 года фашисты вошли в Новоминскую, начались разбои, грабежи, притеснения. Оккупанты и их пособники стали составлять списки неблагонадёжных лиц и евреев. После поражения немецких полчищ под Сталинградом в январе 1943-го, враг понял, что удержать Кубань не сможет. Поэтому, уходя из наших станиц, они уничтожили всех, кто оказался в "расстрельных списках".

Расстрелы беженцев начались рано утром 21 января 1943 года. К юго-восточной окраине Новоминской направилась целая колонна из подвод, на которых сидели еврейские семьи: женщины, дети, старики. Перед тем как отвезти обречённых к месту расправы, их несколько дней продержали в холодном здании бывшей конюшни. На всём пути следования этой "колонны смерти" все окна на домах по улице Красной (ныне это улица Ленина) были наглухо закрыты ставнями. Под страхом смерти гитлеровцы запретили станичникам находиться на улице, и даже смотреть в окна.

Зная, что в конце пути их ожидает смерть, некоторые женщины выбрасывали грудных детей в сугробы. Позже, в 1958 году, один из военных преступников-полицаев, принимавших участие в тех расправах, рассказал на суде, что таких случаев было три. Двоих младенцев пособники фашистов нашли, а вот третьего, которого мать сбросила с подводы в камыши у балки Главной, в районе нынешней Инкубаторной станции, искать не стали. Немцы кричали на полицаев, призывая их не тянуть с уничтожением беженцев.

Процессия не останавливаясь дошла к месту казни, где мирные граждане были расстреляны и сброшены в заранее выкопанные канавы. В списках по станице Новоминской фашисты записали 113 расстрелянных, но на самом деле их было 112. Одной удалось спастись, и мы теперь знаем её имя – Расна Виксир.

21 января 1943 года, когда людей везли на расстрел, Виксир Гитля Шилковна (1910 года рождения), закутала свою малышку в белую пуховую шаль, положив туда метрическое свидетельство, и тайком от конвоиров бросила ребёнка в камыши. Вечером того же дня один из жителей Новоминской нашёл свёрток, обнаружил в нём живого младенца. Найти кормящую мать было довольно сложно, но кто-то из станичников подсказал, что у казачки Гемус Марии Назаровны умерла новорожденная девочка. Поэтому найденную кроху предложили ей. Так малышка оказалась в новой семье. Найдёныша назвали Ниной.

Старожилы вспомнили, что сброшенная с подводы девочка была четвёртым, самым младшим ребёнком в семье Виксир и родилась в Новоминской 5 марта 1942 года. Сама Нина такие подробности не знает и не помнит. Видела только своё свидетельство о рождении, на котором были вытравлены хлоркой её настоящее имя и фамилия, а рукой матери вписаны новые, по которым Нина Григорьевна живёт по сей день.

Уже став взрослой, Нина услышала разговор матери с соседкой о своём происхождении. Вспоминала случаи из школьной жизни, когда и учителя, и одноклассники удивлялись её внешности. Лицо её было смуглым, а волосы чёрные, не такие, как у родителей.

- Неизвестные люди спасли меня и передали на воспитание семье Гемус, - рассказывает Нина Григорьевна. - Я им очень благодарна. Ни мать, ни отец, не только ни разу не ударили меня, но и даже никогда не ругали. Хотя я не была слишком послушной, но они меня любили и берегли.

Однажды девочка нарвала яблок в чужом саду, а когда перелазила через забор, её увидели одновременно и мать, и соседка. Когда женщина решила наказать дочь, то соседка заступилась за неё и сказала: "Не смей, Мария, её гудыты, бог не простит тебе, если обидишь сиротинушку!"

Слово "сиротинушка" осталась в памяти Нины, и она перед смертью матери решилась расспросить о своём происхождении. Та долго молчала, потом отыскала глазами икону Божьей Матери, перекрестилась и сказала:

- Мне не стыдно будет ни перед Богом, ни перед твоими родителями за свои дела. Я воспитала тебя, как родную, и вся станица  сможет заверить небо, что любимей тебя  ни для меня, ни для твоего приёмного отца не было человека на земле. Я сделала всё, что могла. А после того, как я уйду, пусть тебя бережёт Господь.

Приёмный отец девочки Гемус Григорий Никитович работал трактористом в колхозе имени Сергея Мироновича Кирова, а мать трудилась на самых разных работах: дояркой, телятницей. Перед уходом на пенсию работала в колхозной строительной бригаде.

В школе Нина училась хорошо, а повзрослев трудилась добросовестно, на каждый профессиональный праздник получала почётную грамоту. И в животноводстве, и в столовой была на хорошем счету. Некоторое время проработала на Албашском консервном заводе, но вскоре вернулась в родной коллектив, где и пробыла до самой пенсии.

Муж Нины Григорьевны - Владимир Иванович Сазонов - работал сначала на Новоминском пенькозаводе, а затем был рыбаком в колхозе имени Кирова. Вместе с женой они вырастили двух дочерей, которые подарили им пятерых внуков.

Наша героиня, к сожалению, оказалась единственной выжившей из 113 человек, расстрелянных фашистами в трагические дни января 1943-го. Их убили за 10 дней до освобождения Новоминской от немецко-фашистских оккупантов.

Новоминчане чтут память погибших и берегут могилы тех, кто не дожил до Победы. Это наш священный долг!